*Yan*
Год был длинным, он пах пряными луговыми травами, липнущими к пальцам масляной перчаткой, он грел теплой спиной в полумраке раннего утра и перестал хоть как-то ощущаться на вкус из-за литров вылитого чая всех мастей и раскрасок. Год был тяжёлой живой сказкой. Чуть меньше года назад мы читали "Дом", вникали в настенные надписи, грезили Лесом и играли с осознанием себя в этом мире и в мирах иных. А теперь нас много, становится тесно под одним одеялом, трудно запастись достаточно большим чайником и найти нужное слово каждому. Но я бы не отказался ни от единого существа, которое прошло со мной волшебную ночь сказок - ночь откровений, когда не страшно говорить правду, когда защитный панцирь один на всех, и не стоит до утра ждать кинжала под ребра, когда искра (возможно мысль, или ощущение) проходит от ладони к ладони.
Новый год звенел и шуршал в каждом углу, подслушивал наши желания, слитые в один общий кувшин, он морозил пятки и носы, пробирал до костей. Не было другого выхода, кроме как пустить его во все щели и попробовать полюбить. Он обещает быть долгим и шумным, он обещает запомниться, не важно, плохим ли, хорошим. Но жалеть о нем никто не будет. Мы вообще разучились жалеть. Мы просто идем вперед, дорога слепит солнечными зайчиками на скользких камнях, смеется стрекотом кузнечиков, небо объято серой ватой. Оно то пушится невинно-белой периной над самой макушкой, в районе досягаемости, то завлекает черным бархатом в немыслимую высь. Если закрыть глаза и остаться на грани сна и реальности, можно дотянуться до нее кончиками пальцев, так, что всю оставшуюся жизнь будешь стремиться туда, терзая крылья резким ветром, заливаясь горячим смехом до самых краев.
Новый год звенел и шуршал в каждом углу, подслушивал наши желания, слитые в один общий кувшин, он морозил пятки и носы, пробирал до костей. Не было другого выхода, кроме как пустить его во все щели и попробовать полюбить. Он обещает быть долгим и шумным, он обещает запомниться, не важно, плохим ли, хорошим. Но жалеть о нем никто не будет. Мы вообще разучились жалеть. Мы просто идем вперед, дорога слепит солнечными зайчиками на скользких камнях, смеется стрекотом кузнечиков, небо объято серой ватой. Оно то пушится невинно-белой периной над самой макушкой, в районе досягаемости, то завлекает черным бархатом в немыслимую высь. Если закрыть глаза и остаться на грани сна и реальности, можно дотянуться до нее кончиками пальцев, так, что всю оставшуюся жизнь будешь стремиться туда, терзая крылья резким ветром, заливаясь горячим смехом до самых краев.